Выступая на недавно прошедшем Восточно-экономическом форуме, Президент РФ В.В. Путин, назвал Дальний Восток «передовым центром социально-экономического развития страны», в очередной раз определил задачи по его освоению. Здесь важно уточнить ряд моментов, без знания о которых история освоения региона будет представляться однобоко, а некоторые сведения вызвать у читателя недоумение.
Россия будет прирастать Сибирью…
Во-первых, многие часто используя географические названия «Сибирь», «Дальний Восток» или «Сибирь и Дальний Восток» конкретные границы регионов попросту игнорируют. Так уж сложилось, что с легкой руки местных жителей, все неосвоенные земли «за Большим камнем», т.е. за Уральским хребтом, назывались Сибирью. А появившиеся позже границы с Дальним Востоком и сегодня-то очень приблизительные. Поэтому, если речь будет идти не о конкретном населенном пункте или ином географическом объекте, а о бескрайних северных и северо-восточных просторах страны, не стоит придираться к незначительным мелочам.
Во-вторых, Началом освоения Сибири считаются события 1581-1582 гг. Это был период непримиримой борьбы русских казаков под предводительством Ермака Тимофеевича с племенами Сибирского Ханства, во главе с ханом Кучумом.
Несмотря на переменные успехи и поражения, смерть Ермака в бою, отряды сибирского атамана, считаются первопроходцами, которые «поклонились Сибирью» Ивану Грозному, т.е. начали процесс присоединения Сибири к Русскому царству. Дальнейший процесс освоения Сибири и Дальнего Востока затянулся на многие годы.
Меры по превращению территорий, на которых «не ступала нога человека», в места, хоть немного изученные и которых хотя бы коснулись элементы цивилизации были разноплановыми.
Продолжались столкновения с местными племенами и насильственное приведение их к присяге на верность Белому царю. На путях следования первопроходцев в стратегически важных местах строились крепости, основывались города, прокладывались торговые пути.
Особенно острым и актуальным оставался вопрос заселения присоединенных территорий. Все способы признавались приемлемыми. Почти 10 тысяч пленных шведов отправил сюда Петр I. Заботясь об укреплении позиций России на новых землях, Екатерина Великая личными указами гарантировала переселенцам многочисленные льготы. Для заселения сибирских земель, пожалуй, никаких ограничений вообще не существовало. Иностранцы и беглые крестьяне, староверы и осужденные, все могли оказаться в числе переселенцев.
Неудивительно. Ведь по степени важности заселение сибирских земель новыми жителями, стояло на одном уровне с военно-политическим значением присоединения Сибири к России.
Процесс переселения в Сибирь продолжался как по инициативе людей, отправляющихся туда на свой страх и риск, так и в рамках отдельных правительственных реформ. Такими очередными эпохальными событиями стали начало строительства Транссиба и, так называемая, «Столыпинская реформа».
Ненаучный рассказ о переселенцах
Советская, позже российская историография как отдельных эпизодов, так и целых исторических этапов в освоении Сибири изобилует массой научной, художественной, мемуарной литературы. Казалось бы, заинтересованные люди давно и досконально изучили тему. На самом деле, как в прошлом, так и настоящем этого богатейшего, лишь частично обжитого края много интересного.
Где-то в конце 70-х годов прошлого века мне, советскому офицеру, проходившему службу в Приморском крае, попалась небольшая книжка под названием «Заря над Уссури», автора – Солнцевой В.П.
В основе книги – жизнеописание семьи безземельных крестьян Смирновых, пришедших из-под Курска в Хабаровский край в поисках лучшей жизни. Не стану пересказывать все содержание. Попробую в изложении передать рассказ одной из героинь бабки Палаги. Время и место происходивших событий (1855 год, порядка 120 километров от будущего города Никольска-на-Амуре.) можно почти безболезненно поменять. Многие моменты повторялись в жизни других переселенцев.
Люди, прибывшие из центральных областей, оказавшись на берегах могучего Амура в первую же путину отказались употреблять в пищу кету (общее название лососевых) и калугу (осетровых). Народ высказывал различные версии об особенностях такой рыбы.
А про икру, даже вслух сказать страшно. Вот выдержка из рассказа бабки Палаги : «Кетовую красную икру на берег вместе с кишками выбрасывали. А осетровую и калужью черную икру складывали в противни — в русских печках жир вытапливали. Черную икру тоже солить еще не умели — наука эта позже пришла. А жир от икры не ели, боялись, он по хозяйству шел — сапоги смазать, колеса на телеге
В основном склонялся к тому, что у рыбы ядовитое мясо и оно опасно для человека. Солить или еще как-то приготовлять тоже не умели. Присматривались, конечно, к аборигенам, пытались перенять опыт. Гиляки готовили рыбу на кострах – тушки, распятые на палке, но практически без соли (ее у них было мало.)
Ситуация в корне изменилась благодаря Федору и Архипу. Здесь версии происходящего немного расходятся. То ли, это были решительные люди, готовые к самопожертвованию, то ли «обчество» выделило таких, «которых не жалко», и они согласились пострадать за общее дело. Девиз этого начинания был таков – «либо рыбку съесть, либо на мель сесть».
Участников эксперимента – Федора, Архипа и жареную по-гилякски кету, закрыли на ночь в баньке. Достоверных сведений о наличии у них какого-либо антидота нет, но вряд ли русские мужики об этом не позаботились. Но известно, что на утро все жители Большемихайловского встречали своих живых и здоровых односельчан как героев.
Словно ожидали переселенцы особой команды – «Можно!». Сразу стали употреблять кету в пищу. Первое время солили для себя – по 20-30 хвостов. Но вскоре лов и соление лосося были поставлены на широкую ногу. В путину на берегу Амура выставляли сотни бочек с соленой рыбой. Баржи, перевозившие товары, поставляли рыбу в Хабаровск, в Маньчжурию и по всему региону. Многие мужики, забросив башню, вплотную занялись рыбалкой и охотой. Естественным образом произошло разделение рыбаков на батраков, работающих по найму и богатых собственников.
Вновь воспользуюсь простым и доходчивым рассказом бабки Палаги. Теперь уже о рыбном изобилии, тех сибирских и дальневосточных мест, которые осваивали переселенцы.
Сколько непуганого осетра и калуги в те благодатные годы в Амуре водилось! Белотелый осетр — восемь-десять пудов. Калуга — тридцать-сорок пудов. Икры черной из такой рыбины по два — два с половиной пуда брали! Калугу зимой на двух санях везут, как барыню!
Летом выволокут такую тушу на берег — деревня сбегается: рубят ее топором на куски — по дворам раздают. В тот день все Большемихайловское пельмени из калуги стряпает. А одному семейству в летние дни что с такой махиной делать?
Десятилетия, прошедшие после событий, о которых рассказала автор романа «Заря над Уссури» как-то незаметно пролетели над регионом. Первая проблема дальневосточных земель, их всестороннее освоение, не утратила своей актуальности. А с рыбой стало еще сложнее… Руководители Министерства рыбного хозяйства из года в год дают два варианта объяснений причин высокой цены на дальневосточную рыбу и икру. Если случилась богатая путина, то по вине «задохнувшихся» перерабатывающих мощностей рыба пропадает. А из-за плохого улова эти же мощности загружаются не полностью, что увеличивает косвенные затраты. Может пора найти Федора и Архипа, более компетентных в вопросах рыбного хозяйства.
Для оформления статьи использованы фотографии из открытых интернет-источников и фото-банков, не требующие указания авторства и разрешенные для коммерческого использования согласно лицензии CC0 Creative Commons.